История оружия. Королева поля боя.

А история алебарды началась с того, что рыцари обнаглели до последней крайности. Эти неимоверно благородные и славные люди, что во времена классического Средневековья доминировали на поле боя, были, конечно же, велики, могучи и прекрасны с любой стороны. Вот только существовала одна проблема. Точно такие же замечательные люди сражались и на стороне противника. И их нужно было как-то бить.

К середине XIII века затянутый в длиннорукавную кольчугу рыцарь был почти неуязвим для большинства оружия, что могли предъявить ему в качестве аргумента на поле боя его противники. Стрелы луков и ранних арбалетов, пехотные копья, мечи разного вида - все это совершенно неудовлетворительно справлялось с маневренной и бронированной целью, стремительно перемещающейся по полю боя.

И если другой рыцарь имел в своем арсенале несколько приемов, способных выбить собрата по ремеслу из седла, то обычной пехоте феодального набора в этих самых средневековых боях было солоно. А самое неприятное заключалось в том, что тех, чье мнение что-то значило, сложившаяся ситуация полностью устраивала. И действительно, какого, простите, рожна что-то должно меняться? Благородные люди воюют, набранная из простолюдинов пехота создает массовку. Все молодцы, все при деле.

Вот только прогресс было не остановить. Европейские королевства росли, а значит, росли и их армии. А это, в свою очередь, значило, что в их рядах все меньше оставалось благородных до невозможности рыцарей и все больше обычной пехоты, эффективность которой срочно нужно было увеличивать.

Причем совершенно замечательно, если бы сделать это удалось с минимальными затратами. Нужно было оружие. дешевое, эффективное, массовое, легкое в освоении и использовании. И, конечно же, оно появилось, и называть его стали алебарда.

Так что же такое алебарда? Если применять широкое определение, а никакое другое в нашем случае применить невозможно, то это топор произвольного вида, закрепленный на длинном древке выше человеческого роста, которым можно не только рубить, но и колоть. Так же у него могут присутствовать дополнительные средства поражения в виде шипов, крюков и прочего подобного. Но совершенно необязательно. Ранние алебарды отлично обходились без всего этого.

Ну, если говорить совершенно точно, то алебардой алебарду назвали очень не сразу. Первые данные об оружии подобного типа мы видим в самом начале XIII века. И оружие это пока еще не очень похоже на ту алебарду, к виду которой мы привыкли. Пока это был все еще просто большой топор, подобный двуручным бродаксам северян и большим секирам франков, только посаженый на длинное древко.

Такая конструкция, взяв в союзники законы физики и инерции, оказалась отличным средством поражения рыцарей как в пешем строю, так и в верховых порядках. Впрочем, ничего нового в ней все еще не было. Еще в XI веке Харольдовские хускарлы при Гастингсе своими большими топорами отлично справлялись с нормандской ударной кавалерией. И, казалось бы, вот оно, решение проблемы - всем раздать по большому топору. Но нет.

Со второй половины XI и до середины XIII века предок алебарды - большой топор, подобный более позднему "Лохаберскому топору" постоянно присутствует на поле боя, но нигде и никогда не становится главным, да и вообще сколько-нибудь значимым оружием пехоты, оставляя эту роль старой доброй связке щита и копья. Почему так получается? Да все очень просто.

Против большого двуручного топора, как главного оружия пехоты, играют сразу три непреодолимые силы.

И первая из них - отсутствие у пехоты того времени какой-нибудь вменяемой защиты, кроме щита. Да, в XII, а тем более в XIII веке феодальная пехота получает дешевую и достаточно надежную набивную тканевую защиту. Однако не нужно ее переоценивать. Без большого и прочного щита она была все еще совершенно недостаточной даже для защиты от лучного обстрела. Не говоря уже о том, чтобы надежно защищать своего владельца в рукопашной.

Отложив в сторону щиты и взяв в руки двуручное оружие, пехота того времени немедленно превращалась в желанную цель для каждого на поле боя. От рыцарской кавалерии до лучников, что расстреливали эти медленную и неповоротливую пехоту, стоящую в плотном строю. Со всем своим удовольствием.

Кстати, плотное построение было второй причиной, играющей против больших топоров предков алебарды. Для нормального удара топору на длинной ручке требуется чертова куча места для замаха, которого в пехотном строю не было и быть не могло. Такой топор, даже встречающийся нечасто в копейно - щитовом строю, будет не просто лишним. Он будет просто мешать соседям по строю делать свою работу.

Ну и третьей и по совместительству самой главной проблемой было то, что алебарда и подобные ей инструменты войны были оружием довольно сложным в использовании. То есть являются оружием профессионального воина. Любое длинное рубящее оружие, а особенно топоры с их ужасной развесовкой, требуют определенного навыка, если ты пытаешься рубить что-то более подвижное, чем стоящее дерево. А значит, нужны более или менее постоянные тренировки. А вот с этим у пехоты классического Средневековье была беда.

Феодальная пехота XI - XIII века была чем угодно, но только не профессиональными военными. Впрочем, у набираемого городского и деревенского ополчения глупо требовать серьезной военной выучки. У них и с боевым духом то все не очень хорошо. О каком профессионализме вообще тут можно говорить.

Вот так и получилось, что отличная идея целых два века не могла найти применения на поле боя. Просто потому, что немного опередила свое время. Но все изменилось в конце XIII века.

И для начала в Европе произошла вторая средневековая научно-техническая революция. Кузнечное дело получив в свое распоряжение механические молоты, работающие от водяных мельниц, а главное, приличного качества железо в большом количестве рвануло вперед, что тот локомотив.

Железные инструменты, а особенно оружие, перестало стоить уже совершенно заоблачных денег. Шлема и кольчуги, что еще совсем недавно были привилегией военной элиты, внезапно оказались вещью пускай и недешевой, но достаточно доступной для того, чтобы одеть в них если и не всю пехоту, то хотя бы пару первых рядов.

А это значило, что теперь пехотное построение могло отложить в сторону щит и взять наконец-то в руки то, чем можно даже хорошо бронированному рыцарю нанести травмы, мало совместимые с жизнью.

Примерно в это же время пехотная часть средневековых армий все больше наполнялась людьми, чья жизнь заключалась исключительно в войне. Вчерашние крестьяне не могли конкурировать в бою с ветеранами, прошедшими не одну военную компанию, да, в общем, не сильно и стремились. А те, в свою очередь, привыкнув к горькому хлебу солдата, тоже не особо хотели возвращаться к крестьянскому труду.

И вот у появившихся военных профессионалов, пускай, в отличие от рыцарей и совершенно неблагородных, с умением, мастерством, а главное, временем, чтобы поддерживать все эти навыки на должном уровне, все было отлично.

Вот так, на стыке научно-технического прогресса и проявления профессиональной армии и начала свое победоносное шествие алебарда. Проблему плотного строя и отсутствия места для замаха, кстати, тоже решили. Путем увеличения рукоятки до копейной длины и крепления на всю эту конструкцию длинного граненого шипа. Чтобы можно было не только рубить, но и колоть.

Оружие даже в ранних своих видах получилось на загляденье хорошим. Длинное копейное древко и шип или просто заостренная фронтальная часть давали возможность колоть из строя и давить противника "стеной копий". А если передние ряды приходили в расстройство и места становилось больше, то и рубить его со всем своим удовольствием.

Да и против кавалерии алебарда даже в самые ранние свои годы работала неплохо. Да, она все еще была короче пики, но все-таки два с половиной метра остаются двумя с половиной метрами. Особенно если на конце у них тяжеленный заточенный кусок стали. Алебарду, как и любое другое древковое, можно отлично упереть в землю, превратив из просто хорошего оружия еще и в отличное противокавалерийское укрепление.

Да, защита страдала. Кольчуги, бывшие еще недавно венцом эволюции доспеха, были уже не так надежны против длинных пик, арбалетов, больших мечей и той же самой алебарды. Но возможность нанести сокрушительный удар, несмотря на то, кто перед тобой - брат, пехотинец или благородный рыцарь, искупала все.

К тому же средневековая Нтр не стояла на месте, и появившаяся пластинчатая броня, ужасно дорогая, в начале XIV века, становилась все более и более дешевой и уже к концу этого самого века перестала быть редкостью и привилегией благородного сословия. Точно так же, как и кольчуга веком назад, бригандина все чаще попадала в пехотные части, делая их еще более устойчивыми к обстрелу и рукопашной схватке.

Примерно в это время окончательно сложилась традиция использования алебарды в бою. Ими вооружались первые линии в больших пехотных отрядах - баталиях. Бойцы с алебардами, одетые в самые лучшие доспехи, защищали своими бронированными тушами задние линии от обстрела и отгоняли от фронта баталии самых наглых врагов, давая таким образом соратникам с пиками, что стояли у них за спиной, спокойно колоть на выбор, не отвлекаясь на защиту и прочие глупости.

Такое построение отлично раскрывало все плюсы алебарды и позволяло игнорировать ее минусы.

Прорвалась кавалерия? Не страшно. Сейчас она притормозит на пиках, после чего можно будет подшагнуть вперед и парой ударов с замаха ссадить с коня самых глупых и смелых.

Навалилась вражеская пехота? Выставляем алебарду острием вперед и дружно на шаге колем снизу под шлем. Должно получиться ничуть не хуже, чем копьем.

Развалился строй? Отлично! Есть где размахнуться. Да и пикинёры противника, которых больше не закрывает собой передний ряд, теперь не смертельно опасный враг, а добыча.

Как бы ни повернулась военная удача, алебарде в армии всегда было чем заняться. Рубить, колоть, стаскивать с коня, ставить стену копий. Но главное, конечно, рубить. Удар алебардой с замаха, если повезло его нанести, разрубал с одинаковым эффектом и простую кольчугу, и самый прочный шлем. Ну, если не рикошетировал, понятно.

Собственно, такому рывку в доспехостроении XIV - XV века, мы обязаны не в последнюю очередь именно эффективности алебарды. Многочисленные, вооруженные пиками и алебардами пехотные построения становились все менее и менее уязвимыми для ударной кавалерии. Скорее наоборот, кавалерия теперь становилась чрезвычайно уязвимой целью.

Несколько сотен ворвавшихся и, может быть, даже опрокинувших пехотных строй рыцарей не могли больше развивать свой успех, рубя и топча пехоту. Теперь каждый удар пехотинца мог стать для них последним. Поэтому сразу за ударом конницы, теперь следовал немедленный отход и перегруппировка. Кажется, рыцарь с его лансом больше не был королем поля боя. На его место уверенно метил пехотинец с алебардой.

Конечно же, военную аристократию вообще и рыцарство в частности совершенно не устраивало сложившееся положение вещей. И они противодействовали ему, как могли. Уже к середине XV века латные доспехи стало почти невозможно пробить, причем не только алебардой. Даже огнестрел брал их сильно, через раз. И, казалось бы, вот-вот все вернется на круги своя. Но....

Но алебарда выложила на поле боя свой последний и главный козырь. Она была дешевой. Нет, не просто дешевой, а настолько дешевой, что сравнить ее было невозможно не только с латным доспехом, но и даже с обычным мечом позднего средневековья. Да что там меч, в начала XVI века в Нидерландах, например, алебарда стоила менее половины гульдена, а точнее, девять стюйверов, что равнялось стоимости двух дюжин арбалетных болтов.

Вот такая вот петрушка. Отличное, универсальное, надежное оружие, наводившее свои новые порядки на поле боя, стоило почти ничего. И в этом, в по большому счету, нет ничего удивительного. Металл уже и в XIV веке стоил, в общем-то, вменяемых денег, а к началу "Осени Средневековья" окончательно превратился из ценности в расходный материал. Поэтому главной ценностью в оружии стало его качество и тонкость работы. И вот ни того, ни другого алебарда не требовала.

Даже поздние алебарды XV века оставались ровно тем же, чем были их предки в конце века XIII, большим топором на длинном древке, увенчанным граненым шипом или копейным острием. И для этой конструкции не требовалось ни тонкой работы, ни даже качественного металла. Вес топора, длинный рычаг и законы физики отлично заменяли все это.

Вот и получалось, что на одного чрезвычайно умелого в вопросах войны рыцаря в прекрасных непробиваемых латах на поле боя с неодобрением смотрело пара десятков пехотинцев с алебардами, пускай и в доспехах несравнимо более простых и дешевых. Но все они отлично умели колоть в забрало, подмышку и пах. Бить с оттягом по шлему и ногам, сбивая противника на землю. И в этом противостоянии у рыцаря не было ни одного шанса.

Алебарда, массово появившись на поле боя в XIV века, не просто стала самым дешевым и универсальным оружием пехоты. Она, собственно, и определила дальнейшую судьбу средневековой пехоты, встроившись буквально во все военные традиции всех стран Европы. Швейцарскую, испанскую, немецкую, французскую и даже венецианскую.

Вооруженные пиками и алебардами баталии, терции и кондоты учавствовали во всех мало-мальски значимых сражениях позднего Средневековья, а так же битвах начального периода Нового времени, неизменно играя решающую роль в победе одной стороны и поражении другой.

Мотивированная, хорошо защищенная пехота с алебардами, вулжами, протазанами и прочим похожим длинномером стала главной силой средневековых армий. Ее становым хребтом, перешибить который могла теперь только полевая артиллерия.

В качестве главного пехотного оружия алебарда продержалась до середины XVI века, со временем все больше и больше уступая свое место все более и более скорострельным аркебузам и мушкетам.

Выведенная из пехотной линии, она долгое время оставалась в пехотном обозе в качестве дополнительного оружия и средства муштры новобранцев. Чуть позже, в XVII веке, алебардами стали вооружать сержантов и младших офицеров как средством управления строем и для самообороны на поле боя.

Впрочем, в качестве церемониального вооружения, а так же оружия гвардии и личной охраны, алебарда встречалась в нелинейных частях едва ли не до XVIII века. Превращаясь постепенно, как и любое другое статусное оружие, из простого и понятного инструмента войны в не лишенное изящество произведение искусства.

В это время форма всех частей алебарды многократно изменяется. Колющее острие то уменьшается, то превращается в натуральную пику. Лезвие топора изгибается в разные стороны, меняясь в размерах, получая обратную заточку и даже становясь двойным подобно античному лабрису.

Крюки, кольца, шипы и дополнительные клинки появляются и исчезают на лезвии алебарды во всем возможном ассортименте. Ну и, конечно же, украшения, куда без них. Гравировка, чеканка, вычурные формы, а так же совершенно обязательное серебрение и золочение оружия сверх любой нормы.

Вот так, оставаясь на службе в дворцовых, парадных и церемониальных частях, алебарда дожила и до наших дней. В данный момент единственное военное формирование, на вооружении которого находятся алебарды, - это швейцарская гвардия, охраняющая понтифика. И казалось бы, ну что за цирк! Какие алебарды могут быть в эпоху танков, пулеметов и ядерного оружия. Но....

Каждому инструменту войны всегда есть свое место. И алебарда, как и шесть веков назад, отлично справляется с контролем толпы. Значительно лучше, чем резиновые дубинки, газ и даже водометы. Немногие люди готовы лезть на здоровенного гвардейца, сжимающего в руках большой, хорошо заточенный топор на длинном древке.

Но ведь есть еще и бердыш, - справедливо заметит самый внимательный читатель, - про который ты, автор, вообще ничего не рассказал. Да, это так, - незамедлительно отвечу я. Потому что, несмотря на то, что бердыш технически является алебардой, это совсем другая история. Про которую мы однажды подробно поговорим.